Невзятая высота Валерия Брумеля

Он всегда поднимал планку высоко. В прямом смысле слова — Валерий Брумель прыгал в высоту.
Рим, 1960 год. Валерию 18 лет. Он впервые участвует в Олимпийских играх. Рядом с ним в секторе — опытный Роберт Шавлакадзе. Юный прыгун проигрывает опытному всего одну попытку. Взяв 216 см, Шавлакадзе завоевывает золотую медаль. Брумель — серебряную.
Это только начало. Могучий талант, невероятная трудоспособность, гипертрофированное честолюбие поднимают Брумеля на недосягаемую в то время высоту. В 1961 году он три раза бьет мировой рекорд, подняв планку на 2 м 25 см. Даже сейчас с таким результатом можно стать призером крупных турниров. И это при том, что Валерий прыгал перекидным способом, требующим потрясающей координации, тонкого мышечного чувства. На следующий год Брумель доводит мировой рекорд до 2 м 28 см. С таким результатом и сейчас можно выиграть крупный международный турнир. Три года подряд Брумеля называют лучшим спортсменом мира.
На Олимпиаду в Токио Валерий ехал в зените славы. Среди легкоатлетов он был одной из самых ярких звезд. Во время прыжков в высоту было холодно, шел дождь. Да такой сильный, что все три костюма, которые надел Брумель, промокли. Прыгать в высоту в такую погоду — все равно что танцевать на льду без коньков. Но судьба, уже познавшая неуступчивый характер Валерия, выбрала его в свои герои. Всего одну попытку выиграл он у «американского кузнечика» — Джона Томаса. Оба взяли 218 см.
В 1965 году Брумель вновь начал охоту за рекордом. Перед ним стояла фантастическая задача — преодолеть высоту 230 см. 5 октября на последней тренировке он почувствовал, что готов идти на рекорд. Это было на стадионе Московского института физкультуры, который располагался тогда на улице Казакова. Тренировка закончилась, Валерий вышел на улицу. Мимо стадиона проезжала знакомая мотогонщица. «Подвези!» — попросил Брумель. Ну кто откажет такой звезде? Может, она специально на своем мотоцикле дефилировала вдоль стадиона, чтобы Валерий обратил на нее внимание?
Брумель сел сзади, мотоцикл рванул с места. Накрапывал дождь. У Земляного вала мотоцикл ударился о бровку тротуара, Валерия выбросило и кинуло на столб. Когда его подняли и стали укладывать в подвернувшийся «Запорожец», нога представляла собой страшное зрелище.
А на высоте 230 см застыла невзятая планка.

В институте Склифосовского врачи боролись за его жизнь. А сам Валерий боролся за ногу. Будь это не такой звездный человек, ногу скорее всего ампутировали бы.
Уже лежа на операционном столе, Валерий спросил:
— Ну что, доктор, отрежете? Хирург, отвернувшись в сторону, мыл руки...
— Отрежете? — безнадежно повторил Брумель.
Хирург повернулся к нему:
— Отрезать могли бы и без меня. Тут на это специалистов хватает.
Выздоровление было трудным и долгим. Месяца через три-четыре, уже на костылях, Валерий убежал из больницы в кино, в «Форум», что был напротив. Там споткнулся на лестнице и повредил ту же ногу. Вызвали оперировавшего хирурга.
— Ты разрушил всю мою работу, — только и смог произнести он.

Когда Брумеля перевели в ЦИТО, в наше отделение спортивной и балетной травмы, состоялся консилиум, на который приехал министр здравоохранения академик Владимир Васильевич Петровский. Решено было снова оперировать Брумеля.
— Зоя Сергеевна, пусть операцию мне сделает Аркадий Владимирович Каплан, — попросил Валерий.
Каплан заведовал у нас первым отделением. Опытнейший травматолог-ортопед, прекрасный человек. Почему бы ему не сделать операцию Брумелю?..
Звоню в первое отделение:
— Аркадий Владимирович, такое дело, больной просит, чтобы вы его оперировали.
— Хорошо, Зоя Сергеевна. Готовим Брумеля к операции. Я сделала анестезию, наложила жгут. Ждем. Приходит Каплан, становится около Брумеля.
— Аркадий Владимирович, начинать?
— Конечно, Зоя Сергеевна.
Мы с помощницей Кудряшовой ему все кости вычистили. Каплан только рядом стоял.
— Аркадий Владимирович, мы сделаем ему рентген прямо на столе. Посмотрите снимки, пожалуйста.
Каплан идет в рентген-кабинет. Смотрит. Возвращается.
— Все в порядке, Зоя Сергеевна, все вы сделали правильно.
— Можно зашивать?
— Можно.
Мы вставили дренаж, зашили рану. Закончили операцию. Брумель пришел в себя. Если бы я знала, что Каплан не будет сам оперировать, я бы, скорее всего, тоже отказалась. Очень большой риск был.
После операции нога у Валерия стала короче на 2,5 см. Но он хотел снова прыгать.
Вновь собирается консилиум. Профессора осматривают его, говорят: все хорошо. Надо немного походить с палочкой и брейсом — это аппаратик такой, чтобы еще больше укрепить кость. А Брумель заявляет:
— Я поеду к Илизарову.
Я его не останавливала:
— Ради Бога, поезжайте.
Илизаров сделал все отлично. Но прыгать как прежде Валерий все равно не смог…

У этой истории есть и другие свидетели. Вот как видит ее Григорий Петрович Воробьев — в то время главный врач сборной России по легкой атлетике:
— В ЦИТО, боясь остеомиелита, решили подождать некоторое время и не накладывать ему аппарат для удлинения голени. Илизаров же, будучи человеком с авантюрной жилкой, решил рискнуть. Он наложил Валерию свой аппарат, после чего тот сразу начал ходить. Ему то же самое сделали бы и в ЦИТО, но только в том случае, если убедились бы, что нет опасности воспаления кости. В итоге картина получилась такая: все лечили, а помог один Илизаров. Брумель сделал ему потрясающую рекламу.

Такая тяжелая травмы, как у Валерия Брумеля, для большого спорта, в принципе, не характерны. Она была получена в следствии бездумного отношения к самому себе и к своему делу.
Трудно упрекать спортсмена, идущего на рекорд и не отказавшегося от попытки, даже если у него и было предчувствие беды. Но трудно и понять великого спортсмена, который очертя голову бросается в авантюру в угоду сиюминутной прихоти.
В контракт легкоатлетов теперь включают такие пункты: не садиться на мотоцикл, не вставать на горные лыжи, не прыгать с парашютом.