Чем болел Зигмунд Фрейд? История жизни великого психолога, психоаналитика, психиатра и невролога

Наступление нового века ознаменовалось для Фрейда выходом его работы «Толкование сновидений», в которой область иррационального подверглась тщательному рациональному анализу. Как ученый Фрейд исходил из предположения, что именно в сновидениях содержатся зачатки всей психологии неврозов, что там таится ключ к пониманию истерии. Вдохновленный этой идеей, он попытался проследить «работу сна», проникнуть в мир тайного, зыбкого бессознательного. И сумел найти смысл в содержании снов, перевести ускользающий язык сновидений на четкий язык мысли. Было, отчего торжествовать победу. Но к этому вел нелегкий путь.

Тяжелое материальное положение заставило его в молодости оставить «чистую науку». Выпускник медицинского факультета Венского университета Зигмунд Фрейд решает посвятить себя клинической практике. Он увлекается психиатрией, но для лечения неврозов нужно нечто большее, чем знания по анатомии и физиологии человека. К счастью, в 1885 году молодому приват-доценту по невропатологии подвернулась стажировка у известного французского врача Жана Шарко, перед которым он просто благоговел. Шарко читал лекции и практиковал в Парижской клинике нервных болезней, а также в приюте для престарелых и душевнобольных. Лечил он преимущественно больных истерией, и в основном гипнозом.

Фрейд наблюдает за новой клинической практикой Шарко и как губка впитывает увиденное. Именно там, в Париже, он нащупывает свой путь к тому, что позже получит название «психоанализ» и прославит его имя. Но как система, стройная и логичная, психоанализ сложится осенней ночью 1895 года, когда Фрейд вдруг почувствует, что все преграды раздвинулись, завесы упали.

В письме Флиессу он напишет: «Все стало на свои места, все шестеренки пришли в зацепление, и показалось, что передо мной машина, которая четко и самостоятельно функционировала... Три системы нейронов, «свободное» и «связанное» состояния, первичные и вторичные процессы, основная тенденция нервной системы к достижению компромиссов... два биологических закона - внимания и защиты, понятия о качестве, реальности мысли, торможение, вызванное сексуальными причинами, и, наконец, факторы, от которых зависит как сознательная, так и бессознательная жизнь, - все это пришло к своей взаимосвязи. Естественно, я вне себя от радости!»

Но радость он испытывал не только по этому поводу. Он хорошо понимал, что если бы рядом не было Марты, все могло сложиться по-другому. После девяти лет совместной жизни, которой предшествовала длившаяся четыре года помолвка, он мог утверждать, что она была больше чем женой - Марта была его ангелом-хранителем. И появилась она тогда, когда он более всего в этом нуждался. Она укрепила его веру в себя, вселила новую надежду и дала силы для работы.

Фрейд познакомился с ней в 1882 году. Хрупкой, изящной, невысокого роста Марте исполнился тогда 21 год. Мягкие манеры, спокойный добрый характер. Он влюбился в нее сразу же, как увидел, но обстоятельства препятствовали их соединению. За годы затянувшейся помолвки они прошли через все, что испытывают пылкие и страстно влюбленные друг в друга молодые люди, - восхищение, отчаяние, нетерпение, ревность, пока осенью 1886 года в чинной торжественной обстановке ратуши австрийского города Вандсбека их официально не нарекли мужем и женой.

И дети (трое сыновей и трое дочерей), и дом будут целиком держаться на Марте, она возьмет на себя все бытовые хлопоты, чтобы он мог спокойно заниматься своей работой. Она разделит с ним и его лучшие звездные часы, и черные дни меланхолии, все взлеты и падения. Она не будет обращать внимания на слухи, распускаемые его учеником Карлом Юнгом о не только дружественных отношениях мужа с ее родной сестрой Минной, поселившейся в их доме. Она переживет и охлаждение к ней Зигмунда (и это в 40 лет!), наступившее после рождения их последнего и самого любимого ребенка - дочери Анны. Марта закроет глаза на все - но сохранит семью.

На рубеже 1890-х годов на Фрейда наваливаются первые серьезные болезни. Его преследуют приступы тахикардии, боли в груди, отдающиеся в левую руку. Все чаще и чаще беспокоит одышка. В 1894 году возникает тромбоз коронарных сосудов.

Не исключено, что виновата была никотиновая интоксикация. Доктор действительно был заядлым курильщиком. Он и часу не мог прожить без сигареты, а затем и сигары. Обладая сильной волей, он не мог отказаться от табака. Личный врач Фрейда Макс Шур говорил о самой настоящей «табакомании» своего великого пациента. Уже в 72-летнем возрасте Фрейд писал: «Я начал курить в 24 года, курю еще и сегодня... и с ужасом думаю об отказе от этого удовольствия... Я остаюсь верен этой привычке или этому пороку и полагаю, что обязан сигаре высокой трудоспособностью и лучшим самообладанием».

Что касается самообладания, то у великого ученого оно всегда было на высоте. В апреле 1923 года он обнаруживает во рту новообразование, которое увеличивается с каждым днем. Друзья-врачи советуют не медлить, и, ничего не сообщая близким, Зигмунд Фрейд в одиночестве отправляется на операцию. Она вызывает столь сильное кровотечение, что Фрейд вынужден остаться в больнице. О том, что произошло, сообщают семье. Марта и Анна застают Фрейда «сидящим в луже крови» на стуле. Кровотечение удалось остановить с превеликим трудом.

Анализ тканей опухоли показывает, что это рак. Проведенная резекция оказалась недостаточной, требуется новая операция. На этот раз Фрейд обращается к выдающемуся хирургу того времени - австрийскому профессору Гансу Пихлеру. Но и на этот раз не все раковые ткани удалось удалить, и Фрейд опять ложится под нож. В целом операция Пихлера была успешной, благодаря ей Фрейд прожил еще 16 лет.

Но жизнь эта была нелегкой. Нужно было изготовить специальный протез, который заменял бы удаленные во время операции участки челюсти и в то же время не ранил близлежащие ткани. Протез был изготовлен, но носить его оказалось сущим мучением. Было трудно есть, тяжело пить, говорить.

Визиты к доктору Пихлеру становятся регулярными. В гортани Фрейда постоянно возникали очаги измененных тканей, которые могли переродиться в рак. Их надо было либо подвергать электрокоагуляции, либо удалять посредством скальпеля, либо применять оба метода вместе. За несколько лет понадобилось более 30 вмешательств подобного рода. Только в 1928 году Фрейд посещает Пихлера 49 раз и меняет 5 протезов. В этом же году он приглашает доктора Шура в качестве личного врача. Это приносит некоторое облегчение, но жизнь больного чаще оказывается в руках судьбы, нежели медицины. Ни доктор Шур, ни доктор Фрейд не знают, сколько «куковать кукушке», и поэтому создателю психоанализа надо спешить. Надо закончить все, что он задумал. Он собирает волю в кулак и мужественно противостоит болезни.

Ему едва перевалило за 70, его имя известно всему миру. Им написаны фундаментальные научные труды, у него есть школа, ученики. Казалось бы, можно остановиться, подвести итоги. Но если рак означал для него физическую смерть, то отказ от работы, от творчества - смерть интеллектуальную. И он продолжает работать, превозмогая постоянную боль. В творчестве он черпает силы, чтобы противостоять «мерзкому чудовищу, поселившемуся в гортани». В 1927 году выходит книга «Будущее одной иллюзии», в которой он с позиций психоанализа рассматривает происхождение религиозных представлений. В 1930-м появляется работа «Недовольство культурой», в которой исследуется воздействие на психику человека запретов, налагаемых на него в современном обществе.

Тем временем в соседней с Австрией Германии бесчинствуют пришедшие к власти нацисты. В мае 1938 года на одной из берлинских площадей в гигантский костер летят книги. Тысячи томов. Одни - потому что написаны евреями. Другие - потому что их авторы - антифашисты. Доктор Зигмунд Фрейд проходил по обеим статьям. Было за что предать его сочинения огню! Аутодафе повторилось во Франкфурте, где ему всего три года назад вручали премию Гёте. Узнав о произошедшем, он воскликнул: «Какого прогресса мы достигли! В средние века они сожгли бы меня самого, а теперь удовлетворяются сожжением моих книг!»

Но и великие люди ошибаются в некоторых своих прогнозах. Средневековье все же опустилось на Германию. В концентрационных лагерях в топки уже бросали не книги - людей. В них погибли не успевшие покинуть оккупированную Германию четыре сестры доктора Фрейда.

В марте 1938 года нацисты заняли Вену. Ровно через четыре дня после аншлюса группа чинов из службы безопасности ворвалась в квартиру Фрейда. Перерыв квартиру вверх дном, они ушли, прихватив с собою деньги. Но это только начало, в покое всемирно известного ученого, продолжающегося бороться с неизлечимой болезнью, не оставляют. Через неделю к нему нагрянуло гестапо. На этот раз увели с собой Анну. Ее, правда, освободили вечером того же дня, но этот визит переполнил чашу терпения Фрейда. Он принял решение уехать, но новый режим с первых же дней ограничивает право на выезд из страны. Затруднительно получить необходимые бумаги, визы.

Выехать доктору Фрейду помогает американский посол Буллит. Могущественная и влиятельная поддержка идет со всех сторон, и нацисты уступают давлению. В июле 1938 года он прибывает в Лондон. Он еще успеет выпустить в свет книгу «Моисей и монотеизм», даже начинает работу, которая должна была называться «Кратким курсом психоанализа», но приходит время, когда болезнь берет верх над ним.

Он сгорел на глазах у близких буквально за несколько месяцев. Новая опухоль, появившаяся вблизи глазной впадины в начале 1939 года, была не операбельна - до нее просто невозможно было добраться никаким из имеющихся на то время в распоряжении медиков инструментов. Радиотерапия прекратила нестерпимые боли, но не остановила развитие раковых тканей, сопровождавшееся мучительными изъязвлениями. Вслед за кожным некрозом началась гангрена всей щеки.

Доктор Зигмунд Фрейд прекрасно понимал, что врачи бессильны - продолжать жестокую пытку было бессмысленно.

21 сентября, находясь в Лондонской клинике, он напоминает доктору Шуру, переехавшему вместе с ним в Англию, о беседе, состоявшейся между ними много лет назад, когда болезнь только начиналась: «Вы обещали не оставить меня, когда придет мое время». Как ни тяжело было Максу Шуру, он выполнил свое обещание, - за первой подкожной инъекцией морфия последовала другая. Так продолжалось каждые 12 часов на протяжении двух суток.

23 сентября 1939 года доктор Зигмунд Фрейд, обессмертивший свое имя открытием психоанализа, впал в кому, из которой ему уже было не суждено выйти.